День вчера выдался на славу. Серьезно, как за один день можно почувствовать радость, печаль, обиду, презрение, смелость, злость и прочие эмоции, которые имеются в людях? Вчера у меня был такой день.

Утро началось с того, что я поздравила маму с днем рождения. Подарила ей наушники, как она просила, и открытку в виде цветной фотографии на А3, на которой мама стоит на фоне замка Гарри Поттера. Вся открытка была в розовых и малиновых цветах — она этому была очень рада, ведь это ее любимый цвет.

Выполнив все утренние дела, я выбежала из дома раньше, чем мама с Дашкой успели одеться, ведь мы, хоть и ехали в одном направлении, но в разные места. Мне необходимо было подъехать к своей руководительнице дипломного проекта. Утро началось с альбома a-ha «Analogue».

Приехала я слишком рано — в 8 утра. За это время, сидя в кабинете заведующей отделения, я успела узнать о том, что тариф на газ повысили и что все работники техникума с 12 по 15 мая будут сдавать тестовые экзамены по БЖД и Охране труда (БЖД — Безопасность ЖизнеДеятельности — знаем мы этих куклолюбителей!). Когда прозвенел звонок и все преподаватели разошлись по аудиториям, я включила свою аудиокнигу.

Мне нужна была помощь в самомотивации, чтоли. Мне нужно было понять, что не стоит жаловаться на жизнь, а нужно менять ее в свою сторону. Поэтому, я включила книгу Анны Гавальда (не склоняется, же?) «Ян». Мне ее посоветовал мой друг, ее прочитала лучшая половина МП и я не смогла устоять и таки заставила себя спустя 3 месяца взять ее в руки и читать.

К моему удивлению, сколько отзывов и рецензий я прочитала, книгой я осталась недовольна. Мне не понравился ее объем, черезчур простая подача, а некоторые «термины» просто заставляли меня скривиться. Не смотря на то, что впринципе, большинство людей любят читать «что-нибудь попроще», мне такой стиль показался очень странным и непривычным. Вдобавок, я не поняла концовку книги. «Это что, все?» — подумала я, когда из 161 страницы, 59 последних были посвящены разъяснению непонятных для читателей терминов. Книга закончилась черезчур внезапно. Я-то надеялась на то, что этот парень, Ян, покажет всему миру, каким образом изменилась его жизнь после того, как он бросил девушку под влиянием своих соседей. Хотя, может, такая книга есть в мире и Анна Гавальда написала продолжение истории под другим названием? Потому что конец был уж слишком непонятным.

Эти мысли разрывали мои мозги и мне ничего не оставалось делать, как включить следующую книгу и попытаться успокоиться. Вверху на экране отображалось время: 9:13 в то время, как моя руководительница обещала прийти в 11. У меня было еще полно времени и я не смогла устоять перед чтением хотя бы еще одной книги. Мне это было необходимо. Перелистывая список, который отображался на экране, и вдруг, в самом начале я увидела название — «Холодный дом».

Я вспомнила, как буквально в прошлом году мы гуляли с бабушкой по магазинам и зашли, конечно же, в книжный. Сам магазин начинался коридором со стеклянными полками, на которых красовались дорогущие и большие книги-биографии. Например, я помню большую книгу про «Битлз» и такую же про «Фредди Меркюри». Пройдя дальше, можно было попасть в сам магазин с обставленными стеллажами.

На тот момент моя бабушка знала, что я люблю Диккенса, поэтому спросила у продавщицы: «У вас есть Диккенс?» — «Только „Холодный дом“.» — ответила продавщица. «Я слышала про нее» — подумала я, но нерешилась сказать это вслух. Меня убивал стыд — насколько я люблю Диккенса, я мало что прочитала из его наследия на тот момент. Погуляв между стеллажами, мы вышли из магазина и бабушка начала рассказывать мне про коллекцию Джека Лондона, находящуюся у моей тети....

Я улыбнулась и нажала на название книги. Не скажу, что она грузилась быстро, что меня насторожило. Пока книга загружалась, я узнала от лаборанта нашей специальности о том, что один из «блатников» (а «блатниками» или «блатами» у нас называли тех, чьи предки работали здесь. Вся наша бюджетная часть в группе состояла из блата на стороне, но основными, чьи предки работали непосредственно в самом техникуме, были четыре: я, Надя, Глеб и Стас. Я — дочь архивариуса, под чьей опекой находились все личные дела, курсовые, дипломы, старые журналы и лабораторные.  Вопреки своему блату, я старалась сдавать все сама и вовремя, чтобы накапливать хорошие оценки. Так я вытянулась на красный диплом. Надя — внучка преподавателя Всемирной Истории, что изучалась на первом курсе. Также она раньше выступала как постановщик танцев, а сейчас — она просто ведет концерты. Надя — находится в числе «великой восьмерки» нашей группы вместе со мной, которая находится на вершине рейтинга оценок. Стас — внук той самой лаборантши нашей специальности. Любит халтурить и часто списывает у Артура, еще одного члена «великой восьмерки». Глеб — внук заведующей по хозяйственным делам. Самый тихий, замкнутый и медлительный. И худой также. Находится в той компании, что списывает у Дениса и Димы -еще двух членов «восьмерки»)

Так вот, именно из-за Глеба и его бабушки в нашей группе начался скандал. Дело в том, что преддипломная практика закончилась 26 апреля. В течение четырех дней после этого необходимо было принести отчет на подпись. В числе  немногих несдавших оказался и Глеб. Не то, чтобы он не успевал. Он просто знал, что ему поставят хорошую оценку, поэтому и не стремился приносить отчет. Пришлось трясти его бабушку, которая на все уговоры нашего куратора отвечала: «Чего вы меня нервируете?» и самого Глеба, чтобы он молнией мчался в техникум, чтобы сдать отчет.

Когда в кабинете вновь воцарилась тишина, я посмотрела на свою книгу — обложка была загружена. Мне стало любопытно, почему она так долго грузилась. «1126 страниц — все ясно» — подумала я и погрузилась в мир невероятной истории от любимого писателя.

На каждой странице — сноска с расшифровкой терминов и слов, предложения построены очень сложно и порой занимали целый абзац, а абзац в свою очередь мог занимать целых две страницы — вот, что мне действительно нравится в книгах. Помимо актуальных тем и идей, я еще люблю сложный язык. Это мотивирует на то, чтобы перечитать книгу несколько раз, чтобы сама суть осталась в голове надолго. А еще размер — не 300 и не 500, как я привыкла, а больше 1000 — такие книги особенно затягивают.

Прочитав первую страницу, меня вдруг догнала мысль о том, что я люблю читать английскую классическую литературу. И немецкую. И даже немного французской. Как говорила моя бабушка, «Английская, немецкая и американская литература — слишком сложны для восприятия. Лучше французскую читать — с ней отдыхаешь». «Мне наоборот — трудно читать французов. Я больше по германоговорящим» — отвечала ей я. Действительно, сколько раз я читала «Собор Парижской Богоматери» Гюго, которого люблю не меньше, чем Диккенса и Киплинга, прочитать и даже прослушать «Отверженных» мне не по силам. Я просто не могу. Не знаю, почему...

А еще я не люблю любовные линии. Совсем не люблю. Ненавижу. Меня больше тянет к философским рассуждениям и нестандартному описанию местности, а не просто «стол красный, окно открыто, над плитой сушится белье». Нет… Вы только послушайте:

"Миледи Дедлок вернулась в свой лондонский дом и дня через три-четыре отбудет в Париж, где ее милость собирается пробыть несколько недель; куда она отправится потом, еще неизвестно. Так, стремясь осчастливить парижан, предвещает великосветская хроника, а кому, как не ей, знать обо всем, что делается в большом свете. Узнавать об этом из других источников было бы не по-светски. Миледи Дедлок провела некоторое время в своей линкольнширской «усадьбе», как она говорит, беседуя в тесном кругу. В Линкольншире[18] настоящий потоп. Мост в парке обрушился — одну его арку подмыло и унесло паводком. Низина вокруг превратилась в запруженную реку шириной в полмили, и унылые деревья островками торчат из воды, а вода вся в пузырьках — ведь дождь льет и льет день-деньской. В «усадьбе» миледи Дедлок скука была невыносимая. Погода стояла такая сырая, много дней и ночей напролет так лило, что деревья, должно быть, отсырели насквозь, и когда лесник подсекает и обрубает их, не слышно ни стука, ни треска — кажется, будто топор бьет по-мягкому. Олени, наверное, промокли до костей, и там, где они проходят, в их следах стоят лужицы. Выстрел в этом влажном воздухе звучит глухо, а дымок из ружья ленивым облачком тянется к зеленому холму с рощицей на вершине, на фоне которого отчетливо выделяется сетка дождя. Вид из окон в покоях миледи Дедлок напоминает то картину, написанную свинцовой краской, то рисунок, сделанный китайской тушью. Вазы на каменной террасе перед домом весь день наполняются дождевой водой, и всю ночь слышно, как она переливается через край и падает тяжелыми каплями — кап-кап-кап — на широкий настил из плитняка, исстари прозванный «Дорожкой призрака». В воскресенье пойдешь в церковку, что стоит среди парка, видишь — вся она внутри заплесневела, на дубовой кафедре выступил холодный пот, и чувствуешь такой запах, такой привкус во рту, словно входишь в склеп дедлоковских предков. Как-то раз миледи Дедлок (женщина бездетная), глядя ранними сумерками из своего будуара на сторожку привратника, увидела отблеск каминного пламени на стеклах решетчатых окон, и дым, поднимающийся из трубы, и женщину, догоняющую ребенка, который выбежал под дождем к калитке навстречу мужчине в клеенчатом плаще, блестящем от влаги, — увидела и потеряла душевное спокойствие. И миледи Дедлок теперь говорит, что все это ей «до смерти надоело».

Вот почему миледи Дедлок сбежала из линкольнширской усадьбы, предоставив ее дождю, воронам, кроликам, оленям, куропаткам и фазанам. "

Мозг взрывается, а это ведь всего вторая глава «Холодного дома». Мозг взрывается — значит, он работает. А я люблю, когда мой мозг занят. Это важно. Ведь за четыре года я чувствую, как отупела. Серьезно, я стала замечать за собой, как часто втыкаю вместо того, чтобы подумать о решении той или иной проблемы. А все почему? Потому что единственными книгами, которые я читала, — были учебники по Метрологии, Монтажу и эксплуатации, Философии, Социологии и Охране Труда. А они думать не учат — учат только зазубривать то, что написано в разделах.

Но вот, на часах было 9:55, я перелистнула десятую страницу, как заведующая отделением, которая уже на тот момент успела мне надоесть своей излишней болтливостью, спросила: «Будешь здесь сидеть?» — «Нет, — ответила я. — Я лучше пойду погуляю». Молнией я выключила книгу и положила ее в рюкзак и, закинув ее на плечо и взяв тубус с чертежами, я отправилась на поиски приключений по техникуму.

Выбор был невелик — я пошла к маме. Сейчас мама временно работает начальником отдела кадров. У нее есть собственный кабинет, практически пустой, с компьютером, от которого болят глаза. Кабинет находится напротив кабинета психолога и закрыт за железной дверью, над которой висит табличка: «Отдел кадров».

Подойдя к кабинету, я дернула дверь. Она оказалась закрытой. Посмотрев в сторону коридора, я вдруг увидела маму, которая несла в руках что-то большое. Это оказался системный блок. «Это что, подарок?» — спрашиваю я, улыбаясь. «Да, мне почистили компьютер» — ответила она.

Мы зашли в кабинет и я села напротив мамы. А мама, подсоединив системный блок к компьютеру, решила разглядывать то, что ей подарили в течение всего прошедшего дня. Несколько колец, среди которых было одно с большим камнем, лак, цветы и конфеты. И это было только начало.

Вдруг открылась дверь и в кабинет вошла Екатерина Ивановна. Она — главный бухгалтер армянского происхождения. Она — человек, который будет проверять мою экономическую часть на защите диплома. Она — человек, который говорит очень медленно, повторяя несколько раз одно и тоже разными словами. Что я поняла из ее монолога на вопрос мамы о составлении приказов увольнений «по собственному желанию», — она знает свое дело и умеет логически мыслить. Но, не смотря на это, ее манера разговаривать со временем утомляет.

Так я сидела у мамы целый час. Когда маме позвонили, она вышла из кабинета закрыв дверь. «Ничего не качай. Мне только что почистили компьютер» — предупредила она меня перед уходом.

Когда она вышла, я включила ВК и отправила сообщение Насте, человеку, умеющему организовать всё и всех, поэтому я ее нередко называю «старостой». Ведь я сама лишь исполнительна, но Настя — умеет потребовать деньги с группы, заполняет зачетки, предупреждает о важных вещах. Она — один из лучших волейболистов нашего техникума и Пищевой академии, поэтому знает, с кем общаться, чтобы узнать что-то новое о своей будущей учебе, о том, что ее ждет. Еще она имеет свое мнение. Всегда. И да, она и ее лучшая подруга Лена, чья мама является главным инженером *не знаю где, но Лена говорила, что она контролирует подачу отопления в Китайский район*, также являются двумя членами «великой восьмерки».

Я отправила сообщение Насте о том, что она и наш друг другой Дима (они вдвоем 3 года учились на контрактной основе, как вдруг на 4м курсе из-за невыполнения плана, их пришлось перевести на бюджет) вышли на стипендию и смогут получать деньги еще два месяца. Потом я открыла новости и стала просматривать посты с философскими цитатами, статьями по психологии, красивыми картинками и новостями Одессы. Экран был слишком ярким, поэтому я просидела за новостями недолго. Мама же говорила мне, чтобы я ничего не трогала, поэтому сменить яркость на более мягкую для глаз я не решилась. Мама же заметит.

Но, тут мама пришла и на часах было 10:45. Я поняла, что мне нужно идти на отделение и дожидаться свою руководительницу, что я и сделала. Открыв кабинет я обнаружила ее отсутствие и спокойно присела на стул. В это время наши главные считали часы всех преподавателей в каждой группе за месяц.

Однако дверь открылась и в кабинет зашла председатель цикловой комиссии. Увидев меня, она позвонила по телефону человеку, к которому мне надо съездить. Вернее, ей надо, чтобы я съездила и забрала договора. Чего так? Место, куда мне нужно было уехать — «Одессагаз», что на Одарии, место, где я проходила практику.

Когда она ушла, на часах было 11:05 и, от нечего делать, я вызвалась помочь перепечатать часы с черновиков в компьютер. К счастью, они успели сделать только одну группу, поэтому мне было легче на душе от того, что я успею к приходу своей руководительницы. Пока я печатала, преподаватели обсуждали между собой поведение председательницы в мой адрес. «Она ни с кем не считается!» — говорил один. «Она заставляет студентов делать ее работу!» — говорил другой. Однако, кто бы что не говорил, они все подчинялись ей, а потому не могли сказать ей ничего лично.

Но вот, на часа 11:25, я как раз написала последнюю строку, как дверь вновь отворилась и в кабинет зашла моя руководительница. Не раздевшись и не осушив свой зонт, она плюхнулась на стул, достала ноутбук и начала давать консультацию тете, студентке заочного отделения.

Я достала свою флешку и взяла в руки тубус, как руководительница встала и, бросив свой ноутбук, куда-то убежала. Остальные тоже собирались идти на обед, поэтому я закинула на плечо рюкзак, взяла тубус и вышла из кабинета....

=====

Поверить не могу, что я пишу этот пост уже второй час, а на самом-то деле не дошла еще и до середины своей истории! Остальная часть будет завтра, я надеюсь, а пока, что я отсюда вынесла:

1. Я выявила у себя именно тот книжный жанр, который нравится мне больше всего. Ведь, находясь в книжных магазинах, я долго ломаюсь, какую книгу взять. Теперь знаю Никакой современной прозы, только классика. Английская или немецкая)

2. Литература по типу Диккенса создает в голове мысли совсем иного жанра, нежели я привыкла их создавать. Ведь, читая авторов, которые хорошо пишут, мы привыкаем хорошо говорить. И писать в том числе

3. «Подготовлен — значит вооружен». Наблюдая за теми, кто будет сидеть у меня на защите (директор, которого не было в этой истории, но с которым я имела дело раньше, Екатерина Ивановна), я уже намечаю, каким образом буду себя вести с ними и что они могут от меня потребовать.

4. Молчание — золото. А вот доброта и подчиненность может погубить тебя. Так, я не смогла отказать «большим глазкам» председателя комиссии и теперь мне придется ехать в компанию за делом, которое мне не нужно. 

5. Нужно относиться ко всему философски. Все, что происходит — мы не можем изменить, потому что это происходит именно так, как и планировалось. Даже если мы думаем, что могло случиться по-другому — не могло, потому что иначе исход был бы другой. 

Вот так, да)))